Человек засмеялся.
— Вы комик. Вероятно, жизнь наделяла вас только легкими подзатыльниками. Она еще не удосужилась дать вам «круче» под нижнюю челюсть так, что пятнадцать зубов дробятся в мелкий порошок, а из глаз фейерверком летят бенгальские огни. Ну? Вы еще не задавали такой работы дантистам? Хм… Что скажете? Предлагаете подождать с последним прыжком?
Далекое воспоминание об арене нахлынуло на меня, и я произнес с великим упорством:
— Да.
Вероятно; говоря так, я пытался спастись от собственного отчаяния. Ведь я сам выбрал этот уединенный уголок канала вдали от шоссе с той же целью, что и мой странный собеседник. Мой мешок, наполненный здоровенными булыжниками, потянул бы меня ко дну быстрее, нежели кирпич, и я мог держать пари сто против одного, что на дистанции пятнадцать футов по вертикали я финишировал бы первым.
— А на что мы можем рассчитывать? — задумчиво произнес человек.
Цепляясь за жалкие обрывки надежды, я пробормотал!
— Доберемся до Уэсли и попытаемся устроиться в ночлежке Общества спасения грешных душ.
В ответ человек скрипнул зубами:
— Хм… Не придумаете ли, юноша, чего-нибудь более подходящего? — И прежний сарказм зазвучал в его голосе. — До двух часов ночи стоять на дворе в очереди с подобными нам «грешными душами»? Потом с боем прорваться в спасительную конуру, где старые леди заставят нас петь акафист Иисусу и слушать проповедь преподобного джентльмена на тему «Воздавайте за зло добром»? Нет, благодарю…
— Зато мы получим по тарелке похлебки и место под крышей, — возразил я из странного упрямства. Оно уводило мои мысли от неизбежного, казалось, жребия нырять с мешком булыжников.
Разглядывая меня с ног до головы, человек прищурился с горькой гримасой.
— А может быть, мы отправимся вместо Уэсли к прекрасному замку Олдмаунт? Мы подойдем к окнам спальни доброго владельца и крикнем: «Эй, достопочтенный джентльмен! Пожалуйте на два слова!» Владелец замка выйдет на балкон или откроет форточку и высунет голову в ночном колпаке. «Добрый вечер, джентльмены, — скажет он. — Чему обязан я вашим визитом?» Тогда мы отвесим низкий великосветский поклон и доложим: «Мы не кушали со вчерашнего утра и не имеем угла, где бы выспаться». Конечно, владелец замка может заметить: «При чем же тут я?» А мы попробуем настаивать; «Все-таки не найдете ли вы для нас чего-нибудь подходящего? Мы слышали о вашей исключительной доброте. На первый раз мы удовольствовались бы остатками от вашего скромного ужина. Пригодилась бы и ваша старая парадная мантия. Она послужила бы нам одеялом. А завтра утром мы продали бы ее старьевщику и неделю жили бы блаженствуя…»
— Добрый владелец Олдмаунта? — спросил я с изумлением. — Разве он вернулся?
— О ком вы говорите? — махнул рукой человек. — Все они одинаковы… Смешно… Да раньше чем мы разинули бы рот, сторожа замка надавали бы нам таких тумаков… — И человек крикнул, как будто его ужалила кобра: — А я не хочу этого! Прощайте!
Он начал пролезать через парапет.
— Погодите! — нервно задыхаясь, прошептал я. Мне было страшно оставаться одному на свете, я тоже решился. Дрожащими руками я стал тоже затягивать ремни мешка, готовясь в последнее путешествие. — Одну секунду, — чуть не плакал я. — Мы вместе… Я с вами…
Человек раскрыл рот от изумления и поставил занесенную было на парапет ногу обратно на сырые выбоины набережной.
— Об этом уговора не было, — мрачно улыбнулся он. — Знаете, это вышло бы очень плохо и даже совсем нехорошо. Ну, я понимаю, пусть утоплюсь я один. А вы так молоды и уже покидаете поле сражения? Нет, разрешите мне одному.
Он опять перекинул ногу за парапет.
— Не разрешаю, — захлебываясь слезами, в волнении бормотал я. — Не позволю одному!..
Человек сел на парапет спиной к воде и задумчиво почесал переносицу.
— Хм… У вас такой властный вид сейчас, как будто вы раньше были хранителем королевской печати. Что ж, если я не могу позволить вам сопутствовать мне туда, он показал на черную воду, — следовательно, должен оставаться с вами здесь. — Он вытащил из-за пазухи кирпич и положил его на парапет. — Теперь ваш черед. Мне не нравится содержимое вашего мешка, юноша, — добавил он дружелюбно.
Я покраснел, бормоча что-то маловразумительное.
Но человек ободрил меня:
— Не стесняйтесь. Всякое бывает в жизни. — Он прищурил глаза и добродушно усмехнулся. — Итак, юноша? Камни в воду, а мы остаемся?
Он помог мне побросать булыжники в воду и, наконец, ухнул свой кирпич туда же.
— Вместе? — спросил я снова, забрасывая теперь уже пустой мешок за плечи.
— Если вы этого желаете.
Очевидно, я неимоверно устал от одиночества, потому что эта странная встреча отвлекла меня от ужасных дум и вселила какую-то смутную надежду.
— Чего иного может желать неудачник?
Тогда человек дружески протянул руку;
— Познакомимся… Добби. Так зовут меня.
— А меня зовите просто Сэм.
— Очень рад. Я сам почетный неудачник. Но сегодня меня побаловала судьба.
— Вернула вам жизнь? — наивно спросил я.
— О нет, простите, Сэм, за историю с кирпичом. Я не собирался кончать с собой, но у вас был такой отчаянный и беспомощный вид, и вы так решительно склонялись над этой отвратительной клоакой, что я… Вы понимаете?
Слишком многое я понял, когда взглянул в смелое лицо случайного знакомого, и ответил ему крепким рукопожатием.
— Благодарю вас, сэр.
— Пожалуйста, — кивнул Добби. — А знаете, Сэм, — Добби пошарил в кармане пальто, — у меня, оказывается, завалялось несколько монет…
Тут я отчетливо услыхал легкий металлический звон, от которого совершенно отвык за последние недели. Добби ловко подкинул на ладони монету.
— Хватит заморить червячка? А на сытый желудок легче станет заботиться о ночлеге, не правда ли? Хм… Я знаю один уютный уголок. Может быть, завернем туда?
Я был голоден и не рассуждал.
— Еще раз благодарю вас, сэр, — поклонился я.
Но Добби призадумался и приложил палец ко лбу:
— Хм… А стоит ли нам искать пригородный трактир? Я живу здесь недалеко. Знаете что? Пойдемте ко мне. Нам надо будет подняться на Эшуорфский перевал и пройти около мили ущельем налево…
— Тоннелем святого Фомы? — спросил я.
— Ну да… Очень хорошо, что вы знакомы с местностью. Идем?
— Идем, — согласился я.
Если судьбе угодно еще испытывать меня, пусть будет так. Я не сопротивлялся, готовый следовать за Добби куда угодно.
III
Я плохо знал эту часть перевала и осторожно шагал за Добби, когда он свернул в узкий овраг, ночью напоминавший бесконечный подземный коридор и известный под названием «тоннель святого Фомы». Добби шел легким быстрым шагом. Когда перед нами открылась площадка, то уже было так темно, что я различал только железную высокую решетку ограды. Маленькая калитка, которую поворотом ключа отпер Добби, была последним этапом нашего восхождения. Среди нескольких высоких деревьев, по осеннему шумевших своими ветвями, светилось одинокое окно дома. Этот мягкий свет напомнил мне родной очаг в Эшуорфе, и так захотелось провести хотя бы несколько минут под кровлей, что я не мог подавить волнения и сердце мое учащенно забилось…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
